При всех понтах и пиаре

Прошлый год для узбекского кино стал прорывным. Отечественными режиссерами на государственные деньги было снято десять фильмов. Тут знающий читатель, наверное, удивится: десять фильмов — какой же это прорывной год? В прежние времена государство ежегодно заказывало и финансировало создание 13-15 художественных фильмов. Так что производство за год десяти фильмов скорее похоже не на прорыв, а на провал.

Тем не менее не следует торопиться с выводами. Десять фильмов — это только половина того, что запланировало национальное агентство «Узбеккино». Всего их должно было быть двадцать. Однако из-за нерегулярного финансирования остальные картины просто не успели доделать, и их премьеры были перенесены на год текущий. Последним в «эшелон» презентаций минувшего года успел «запрыгнуть» Назым Аббасов со своим незавершенным фильмом «Саид билан Саида» («Саид с Саидой») об удивительной жизни семейной пары — прозаика и драматурга Саида Ахмада Хусанходжаева и поэтессы Саиды Зуннуновой.

Недостроенное кино

Вечная проблема узбекского кинематографа — отсутствие денег — сменилась другой: деньги есть, но поступают неравномерно. Так, еще пару месяцев назад на собрании Творческого союза кинодеятелей Узбекистана, посвященного выборам его нового правления, прославленный режиссер Зульфикар Мусаков встал и сказал примерно следующее: «Все, что тут происходит, конечно, хорошо, но когда я, наконец, получу недоданные деньги на мой фильм «Берлин — Аккурган»? Я просто не могу завершить съемки!» Вскоре деньги пришли, и режиссер, за свою творческую жизнь собравший целую коллекцию призов и премий, все-таки успел закончить картину к концу года. Но если даже Мусаков становится жертвой нерегулярного финансирования, что говорить о режиссерах менее известных? В результате имеем то, что имеем: готова лишь половина из запланированных фильмов.

В июле 2018 года вышло постановление президента республики «О дополнительных мерах по развитию национальной киноиндустрии». В нем, помимо прочего, говорится о том, что «фактическое состояние дел в данной сфере свидетельствует о наличии ряда нерешенных проблем, сдерживающих ускоренное развитие национальной киноиндустрии, повышение конкурентоспособности на рынке, а также ее продвижение за рубежом». Отдельно постановление указывает на то, что низкий идейно-художественный уровень производимой кинопродукции, недолжное качество сценарной, режиссерской и актерской работы, отсутствие зачастую действенных художественных образов, служащих духовным примером для молодежи, не позволяют выполнить основные предназначения национальной кинематографии — воспитание молодого поколения в духе мужества и стойкости, противодействие чуждой «массовой культуре».

Для решения имеющихся в кино проблем будет принят ряд мер. В их числе запланировано открытие в Ташкенте филиала Всероссийского государственного института кинематографии, больше известного как ВГИК. Кроме того, будет реконструирована киностудия «Узбекфильм», которую оснастят всем необходимым производственным и демонстрационным оборудованием.

Правда, пока оборудования нет, так что все художественные фильмы, финансируемые государством, снимаются на производственных базах многочисленных частных кинокомпаний, за что последние получают от государства немалые деньги. Сама же студия «Узбекфильм» постановлением президента была преобразована из акционерного общества в государственное унитарное предприятие. А в конце лета 2018 года там начался масштабный ремонт.

Однако радость кинематографистов оказалась преждевременной. По словам местного старожила, осенью все «ремонтеры» были отправлены на сбор хлопка, с которого обратно так и не вернулись. Ну, не то чтобы совсем не вернулись — просто не вернулись на стройку.

«Тут дело понятное — деньги кончились, — говорит собеседник «Ферганы». — По моим прикидкам, отремонтировали все примерно на четверть. Кое-где помещения просто разломали, оставив только фундамент и «коробку», а кирпичи вывезли неизвестно куда».

На территории "Узбекфильма". Фото автора

Незадолго до Нового года нам удалось погулять по лабиринтам киностудии — тогда она стояла без охраны, вокруг не было даже простого забора — и рассмотреть все в деталях. Однако, когда мы с коллегой снова пришли на студию, чтобы сделать несколько фотографий, главный вход был уже обнесен металлической оградой, на въезде стояли запертые ворота, которые доблестно охранял добрый молодец в камуфляже. Видимо, кто-то донес руководству о том, что «ходят тут всякие и фотографируют», — и оно на всякий случай решило подстраховаться.

Были ли репрессии?

Впрочем, хочется верить, что все недоработки будут исправлены, а недострой не превратится в долгострой. Однако наряду с проблемами есть в узбекском кинематографе и несомненные достижения. И одним из них является новая картина Назыма Аббасова «Саид билан Саида». Режиссер хотел показать ее, пусть и незавершенную, именно в 2018 году, спустя восемьдесят лет после того, как интеллигенция Узбекистана попала под каток сталинских репрессий.

Назым Аббасов. Фото автора

Так, только в октябре 1938 года были расстреляны сразу три видных ее представителя: поэт, прозаик, драматург и публицист, один из основоположников новой узбекской поэзии Чулпан (Чулпан Абдулхамид Сулейман угли), историк, филолог, переводчик, прозаик, драматург и поэт, известный представитель среднеазиатского джадидизма Абдурауф Фитрат и культовый для современной узбекской интеллигенции писатель Абдулла Кадыри.

Как враг народа был репрессирован также прозаик и драматург, будущий народный писатель и Герой Узбекистана, заслуженный деятель искусств республики, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги» и ордена Дружбы Саид Ахмад. Свой срок он отбывал в Карагандинском исправительно-трудовом лагере («Карлаге»), и большая часть фильма посвящена этому периоду его жизни.

Тут надо кое-что уточнить. История о репрессиях в отношении Саида Ахмада с самого начала вышла какой-то загадочной. Большинство источников об аресте и отсидке автора «Бунта невесток» вообще ничего не говорят, так что создается впечатление, что в конце тридцатых и в сороковые он активно писал и публиковался. Отдельные ресурсы упоминают о репрессиях мимоходом, буквально одной строкой, но есть и те, кто прямо подвергает сомнению факт гонений на литератора. В связи с этим может показаться, что писатель был обласкан всеми властителями, начиная от Сталина и кончая Исламом Каримовым, в годы правления которого Саид Ахмад и скончался, дожив до глубокой старости.

Саид Ахмад вместе с Каримовым на почтовой марке

Так был ли на самом деле репрессирован Саид Ахмад или мы имеем дело с легендой? Режиссер Назым Аббасов исследовал этот вопрос и пришел к выводу, что сомневаться в первом утверждении не приходится. Об этом свидетельствует и дочь писателя, которая слышала воспоминания отца, и переписка между Саидом Ахмадом и его женой, и рассказы Саида Ахмада, где он пишет о военнопленных японцах. Это было тяжелым испытанием, подорвавшим здоровье не только самого писателя, но и его жены, которая все эти годы ждала его возвращения.

Мы встретились с Назымом Аббасовым на следующий день после премьеры фильма «Саид билан Саида» в стенах киностудии «Синема-сервис», на базе которой и была сделана его картина.

— Назым, как долго вы снимали этот фильм?

— В 2018 году мы запустились одними из последних — в конце февраля. Три месяца у нас был подготовительный период, три месяца — съемочный и два месяца — монтаж и озвучка. Плюс месяц консервации: денег не было, и мы простаивали.

— То есть на весь фильм ушел почти год? По нынешним временам это достаточно долго.

— Ну, время съемок обычно зависит от сложности фильма. Если снимать на одном объекте, например, только вот в этой комнате с двумя актерами, можно снять фильм и за неделю. А у нас-то 74 объекта, это огромное количество!

— Где вы снимали так называемую «сталинскую» натуру — дома, улицы, проезды?

— Снимали в Янгиабаде, Красногорске, Доме культуры швейников в Чирчике, использовали угольные шахты в Ангрене и Алмалыке — опускались на глубину до пятисот метров.

— В титрах в качестве автора сценария указана Нодира Хусанходжаева. Кем она приходится герою фильма Саиду Ахмаду Хусанходжаеву?

— Это его дочь.

Кадр из фильма

— Там также указано, что фильм создан при участии Шухрата Аббасова. Все знают, что это ваш отец, но в чем заключалось его участие в картине ?

— После фильма «Земля моих предков» (другой вариант перевода «Отчие долины». — Прим. «Ферганы»), снятого еще в 90-е, моему отцу целых 19 лет не давали снимать кино. Хотя мы с ним тогда написали множество сценариев. Я тоже лет семь не снимал: поругался с Национальным агентством «Узбеккино» из-за того, что они не позволяли мне снимать то, что я хочу. Я тогда оставил кинематограф и занялся живописью. А потом председателем «Узбеккино» стал Джахонгир Касымов, ученик моего отца, и в 2012 году он позвал его снимать снова. Отец сказал: «Я уже человек в возрасте и без Назыма работать не буду». Тогда подтянули к работе и меня.

Вообще, фильм про Саида Ахмада мы должны были снимать еще лет десять назад. В те годы Нодира Хусанходжаева написала сценарий по произведениям своего отца. Назывался он «Солнечная красавица». Там в основе лежала японская тематика — он же сидел в лагере вместе с японскими военнопленными. И вот мой отец говорит Касымову: «Зачем нам японская тематика, давайте о нем самом напишем сценарий, о его жизни. Это же такой подвиг: он отсидел по ложному доносу, все выстрадал, не сломался, сохранил свою семью. Десять лет Саида Зуннунова его ждала! Это же гениальная история». И тогда мы втроем — дочь Саида Ахмада, мой отец и я — сели и за несколько месяцев написали этот сценарий. Его отдали наверх. Тогда были каримовские времена, так что наверху просто промолчали, а с фильмом мы так и не запустились. И за сценарий нам не заплатили. Касымову, очевидно, было перед нами неудобно, и он дал нам возможность снять фильм «Дилор, Дилор — душа и честь».

И вот в начале этого года нас вызывает в «Узбеккино» Шухрат Ризаев и предлагает заняться наконец фильмом про Саида Ахмада. Отец к тому времени был уже очень болен и сказал: «Фильм будет снимать Назым, а я буду художественным руководителем постановки». Ну и соавтором сценария, разумеется. Но когда мы запустились, он умер, и фильм лег на меня. Худруком в итоге стал известный кинодраматург Эркин Аъзам.

— Лет десять назад руководство республики (тогда еще во главе с Каримовым) поставило перед кинематографистами задачу — создать образ национального героя. Сейчас эту тему подняли вновь.

— Саид Ахмад как раз замечательно подходит для этой роли: он выжил, не сломался, сохранил любовь, доносил до людей правду…

— Судя по архивным фотографиям, Саид Ахмад был не особенно красив. В вашем же фильме исполнитель главной роли Эркин Базаров — писаный красавец и герой-любовник по типажу. Это потому, что национальный герой непременно должен быть красавцем? И, кстати, мне кажется, своего героя озвучивал не сам Базаров — это на самом деле так?

На съемках фильма "Саид билан Саида". Фото с сайта Xabar.uz

— Да, это верно. Дело в том, что у Базарова в речи чувствуется навоийский говор, а Саид Ахмад был ташкентец. Что же касается внешности, тут немного другая история. Мы посмотрели очень много актеров. Они все были какие-то сытые, слишком правильные, а у Базарова конституция — почти как у Саида Ахмада, и мы заметили это едва уловимое сходство. Даже его дочь сказала, что Базаров чем-то похож на отца. Красавец на некрасивого — как это ни парадоксально. К тому же не нужно забывать, что у нас все-таки художественное кино, а не документальное.

— На показе фильма было сказано, что фильм надо доделать. Что вы имели в виду?

— Мы отсняли материала почти на 6-серийный телефильм. Если мне дадут еще 8-10 дней досъемки, то будет готов не просто фильм, а сериал. А вот для киноварианта «Узбеккино» хочет, чтобы я, наоборот, фильм сократил. Я сделал вариант на 2 часа 15 минут. На 15 минут я его уже сократил, теперь говорят, что нужно сократить еще на пять минут.

— Ну, если от каждого эпизода убирать по чуть-чуть…

— Вот как раз по чуть-чуть резать — это сложнее всего. Тут с водой можно выплеснуть и ребенка.

— Если говорить в целом, что можно сказать о нынешнем состоянии узбекского кинематографа?

— То, что на кинематограф даются большие деньги, и то, что государство особенное внимание начало уделять нашему кино, — это, конечно, огромный плюс. Потому что иначе кино здесь просто бы померло...

— Интересно, «большие деньги» — это сколько?

— Ну, допустим, на мой фильм было выделено 2 миллиарда 80 миллионов сумов (около $250 600. — прим. «Ферганы»). Раньше выделялось максимум 600-800 миллионов сумов ($72 000–96 000). А вообще, сегодня в нашем кинематографе наблюдается катастрофическая нехватка кадров. Кадры надо воспитывать. Не могут люди с улицы снимать кино. И даже те, кто только закончил институт, тоже в кино еще ничего не понимают. Это профессия, это тяжелый труд, мастерство, нарабатываемое годами. Я считаю, что человек, который пять лет не отработал в кино, вообще не может называться кинорежиссером.

Кадр из фильма "Саид билан Саида"

У нас сейчас ни одна съемочная группа не в состоянии набрать профессиональный коллектив. Особенно это касается технического, вспомогательного состава: нет костюмеров, гримеров, помощников режиссеров, ассистентов операторов, осветителей, художников… Мы на должности ассистентов художника взяли студентов из училища. То есть практически набирали людей с улицы. Как в таких условиях мы сняли этот фильм — знает один бог!

— То есть из профессионалов в нашем кино есть пока только режиссеры, операторы-постановщики, монтажеры, композиторы и художники-постановщики?

— Пожалуй. Хотя и художника-постановщика профессионального тоже далеко не всегда можно найти. Художники вообще сейчас дефицит. Ну, нету художников на такое количество фильмов. Дело же не в вузе. Студент окончил вуз — что он умеет? Ни фига он не умеет. В общем, нехватка кадров — это самая большая проблема в узбекском кино.

Ну и, естественно, нужно налаживать систему проката. При существующей системе ни один фильм себя не окупает. Самой гениальной системой проката была советская. После сдачи фильма худсовет давал ему категорию. Всего было четыре категории фильмов: высшая, первая, вторая и третья. Третью давали самым плохим фильмам, и, чтобы такой фильм окупить, печатали его тиражом 5-10 тысяч копий и устраивали один день всесоюзного проката: в армии, на флоте, во всех городах, колхозах, аулах, деревнях, геологических партиях — везде, где был хотя бы один кинопроектор. И фильм третьей категории окупал себя за один день. Фильмы же более высоких категорий печатались тиражом в 30-50 тысяч копий, и они также окупались за один день. Такая система даже Голливуду не снилась!

— Раз уж заговорили о системе худсоветов — это вообще как, хорошо или плохо?

— Изначально худсовет должен иметь рекомендательный характер, его члены должны уметь разговаривать, советовать, подсказывать, убеждать. Они не должны себя вести, как какой-то карающий орган. У нас же все общение с ними сводится к фразам — «это убрать, то вырезать». На такое отношение к художнику они не имеют никакого права. Однако, если я не послушаю их замечаний и требований, то ни я, ни моя группа не получим зарплату. А это уже шантаж. Ну, и в итоге я вынужден идти у них на поводу.

— И последнее: верите ли вы в светлое будущее узбекского кинематографа?

— Если худсоветы будут умнее, если денег будет больше и людям поднимут зарплаты… Я как режиссер за постановку фильма должен получить около 11 миллионов сумов ($1320), которые до сих пор не получил. Это за 9 месяцев работы чуть больше, чем по миллиону в месяц, представляешь? Если кадры воспитают, если наладят систему проката, то перспектива у нас есть. А если всего этого не будет, наше кино при всех понтах и пиаре просто не выживет.