Смартфон – оружие келинки

Как трудовая миграция, а затем и распространение смартфонов изменили семейные отношения в Узбекистане? Почему возможность быть с мужем на видеосвязи подрывает власть свекрови? Как новые технологии делают возможными онлайн-свидания, позволяющие не нарушать строгие нормы морали? На эти вопросы отвечает японская исследовательница Харука Кикута (Университет Хоккайдо), много лет проработавшая в Ферганской долине. Ее статья Mobile phones and self-determination among Muslim youth in Uzbekistan недавно вышла в научном журнале Central Asian Survey.

Традиционную систему семейной власти в Узбекистане (да и в других республиках Центральной Азии) ученые называют патриархатом. Опирается патриархат на два столпа: возраст (старшие члены семьи командуют младшими) и господство мужчин (они опекают женщин). Женщины, соответственно, проходят в семье путь от угнетенных (невесток в доме, которыми помыкает свекровь) до угнетателей (сами рожают сыновей, которые приводят в дом уже новых невесток). Конечно, отношения и структура управления в конкретных семьях не исчерпывается этой простой схемой. Более того – с середины 2000-х годов патриархат в Узбекистане, успешно переживший советскую модернизацию и даже укрепившийся в 1990-е годы, начал расшатываться.

По мнению ученого, главную роль в этом сыграла массовая трудовая миграция. Она дала молодежи не только невиданную ранее финансовую свободу, но и возможность тесно познакомиться с другим, отличным от родных кишлаков и маленьких городов образом жизни. Далее, денежные переводы мигрантов и необходимость быть на связи привели к массовому распространению смартфонов в узбекской глубинке – что, в свою очередь, серьезно изменило правила игры на брачном рынке, а также место и статус невестки (келин) в семье.

К таким выводам Харука Кикута пришла в результате многолетней полевой работы в городке Сарай (название изменено) в Ферганской долине. Его население составляет около 30 тысяч человек, в основном таджиков и узбеков, занятых в сельском хозяйстве, торговле и изготовлении керамики. Кикута прожила в Сарае с 2002 по 2004 год, а потом ежегодно приезжала туда на две-четыре недели до 2018 года. Такой длительный срок исследования позволил ей наблюдать важные социальные процессы в динамике, смотреть, как меняется общество.

Миграция и свобода

Массовая трудовая миграция из Узбекистана, как известно, началась в 2000-е годы благодаря оживлению российской экономики. Однако многие узбекистанцы также начали ездить на работу в Южную Корею, страны Персидского залива и на запад Казахстана. В 2002 году, когда Кикута впервые приехала в Сарай, трудовая миграция считалась там сложным и экзотическим делом. «Вот самаркандцы ездят по всему миру, а в Ферганской долине люди не такие проворные», – говорили ей. Ситуация резко изменилась к 2012 году – почти четверть местных добытчиков-мужчин уже работала за границей. Денежные переводы шли не только на покрытие повседневных расходов и праздники (той), но и на ремонт домов, проведение газа, покрытие улиц и переулков асфальтом. Часть средств инвестировали в бизнес – вырос городской базар, появилось множество новых магазинов, элегантных кафе и туйхан (ресторанов, где празднуют свадьбы).

Трудовые мигранты из Узбекистана. Фото с сайта Rferl.org

Миграция очень медленно, но верно расшатывает власть старших. Тохир, один из информантов исследовательницы, впервые попал за границу в девяностые годы, когда возил фрукты на грузовиках из Сарая в Россию. Тогда ему было 22-25 лет, и он отдавал все заработанные деньги маме (отец умер). Она же тратила эти средства на организацию свадеб дочерей, сестер Тохира, в то время как его жена и сын жили очень бедно, на учительскую зарплату жены. Когда Тохир потерял работу и вернулся домой, он увидел, как супруга и сын ютятся в полуразвалившимся доме, – зато мать купила на его деньги новую квартиру в Фергане и переехала туда жить с дочерью (та к тому времени развелась). В 2010-е годы Тохир снова отправился на заработки в Россию, но на этот раз строго-настрого наказал жене распоряжаться его переводами самостоятельно, не допуская мать до денег.

Тем временем подрастал сын Тохира. Он сопровождал отца в поездках в Россию и сначала отдавал ему заработанное. Но вскоре он переехал в другой город, подальше от папы, а деньги начал пересылать маме в Сарай. Не советуясь ни с отцом, ни с бабушкой, он потратил 600 долларов на лечение матери, а потом, в 2017 году, и вовсе вернулся домой, чтобы ухаживать за ней. В разговорах с исследовательницей юноша подчеркивал: это его личное решение, он именно так хочет распоряжаться своими деньгами, независимо от того, что думают старшие родственники.

Конечно, сопротивление младших не всегда принимает открытые формы. Так, Хасанбой в 2016 году поехал работать в США и посылал своим родителям тысячи долларов ежемесячно. Его отец потратил эти деньги на квартиру и машину для брата Хасанбоя, что, конечно, тому не понравилось: он планировал жениться и обустроить свой дом. Однако протестовать Хасанбой не стал – он просто переехал в Нью-Йорк, не посоветовавшись с родителями, начал проходить курс обучения на риелтора, чтобы остаться в стране. Отец и мать ждут, что Хасанбой вернется в Узбекистан, ищут ему невесту – но у него другие планы, и родителям он о них не сообщает.

Революция смартфонов

Новые технологии дали узбекистанцам возможность перестраивать семейные отношения и уходить из-под власти старшего поколения весьма неожиданными и, главное, относительно бесконфликтными способами. В 2000 году в стране было всего 7500 пользователей мобильных телефонов. Спустя четыре года на рынок зашел российский оператор МТС, и устройства стали быстро распространяться «в народе». К началу 2016 года в стране было уже около 24 миллионов пользователей – почти 80% от всего населения Узбекистана. Очевидно, что рост трудовой миграции сильно содействовал распространению мобильных устройств. Следующим радикальным сдвигом на рынке стало появление смартфонов – особенно произведенных в Узбекистане. Их цена составляла на 2014 год около 150-200 долларов, заметно дешевле импортных. В семьях мигрантов самым большим преимуществом смартфонов оказалась встроенная камера, позволяющая видеть собеседника. Кроме того, мессенджеры (WhatsApp, Skype, Telegram) сделали возможным общение по низким ценам – платить стали только за интернет, а не по тарифам международных телефонных переговоров.

Как же смартфоны повлияли на нравы и семейные традиции? Исследовательница подчеркивает, что еще в 2000-е годы многие браки в Сарае заключались по старинке: родители будущих молодоженов высылали сватов и договаривались о партии для своих детей, даже не спрашивая их мнения и не ставя их в известность. На любые отношения между молодыми людьми до брака смотрели с настороженностью (как бы случайная связь не испортила «товар»). Но потом ситуация стала меняться: мужчины уехали на работу за границу, и у женщин, а потом и у молодых членов семей появились смартфоны. Вскоре молодые люди поняли, что техника дает им новые каналы для общения друг с другом вне контроля со стороны старших. Назначаются свидания в социальных сетях, прежде всего в «Одноклассниках» и Facebook. В 2010-2016 годах число пользователей соцсетей в Узбекистане росло на 40% ежегодно – быстрее, чем в любой другой стране бывшего СССР. В 2016 году в «Одноклассниках» общалось как минимум 900 тысяч узбеков, в Facebook – 450 тысяч.

Другая японская исследовательница, работавшая в Кашкадарьинской области, еще в 2010 году обратила внимание на то, что среди молодежи стали пользоваться популярностью «свидания по телефону». Одна 25-летняя незамужняя женщина Хафиза поддерживала свою репутацию «приличной» и никогда не появлялась с мужчинами на публике – но зато она доставала у друзей телефоны холостяков, звонила и болтала с ними по много часов. Наконец один из потенциальных женихов решился, отправил к Хафизе свата, и через полгода они поженились. Аналогичные ситуации Кикута наблюдала и в Ферганской области. Благодаря смартфонам роль сватов сильно изменилась: теперь не родители выбирали жениха, общаясь со сватами, а молодые люди знакомятся по телефону, общаются, принимают решение жениться, получают благословение родителей и только тогда ждут сватов. Последние сейчас отвечают за организацию свадьбы, выбор подарков и тому подобные вещи, но не за выбор жениха и невесты (очень смелый вывод исследовательницы. — Примечание «Ферганы»).

Эмансипация келинок

Положение невесток (келин) в узбекском обществе обычно весьма тяжелое. По мнению антрополога, хуже всего им приходится в Ташкенте и Ферганской долине: невестка обязана жить вместе со свекровью и свекром, лишена права принимать важные решения, даже по воспитанию собственных детей, должна обслуживать других родственников мужа и даже не может посещать свой родной дом без разрешения свекрови. Когда ее муж работает вне дома, тем более за границей, контроль над келинкой осуществляют еще более жесткий.

Однако к 2010-м годам невестки вооружились мобильными телефонами и стали менее покорными. Маликахон, одна из собеседниц ученой, родилась в 1992-м году и вышла замуж в 2014-м. Скоро ее супруг уехал на заработки, оставив беременной жене смартфон. Однажды отец и свекр Маликахон крепко повздорили, и в итоге оба семейства потребовали от молодых развода – но сами они были категорически против (они долго разговаривали по видеосвязи каждый день). В итоге свекр понял, что его сын не даст жену в обиду (а также не даст бесконтрольно присваивать денежные переводы), и был вынужден примириться со своенравным характером молодых. Через несколько месяцев супруги договорились уехать в Ташкент и прописаться там, чтобы жить подальше от родителей.

Свадьба в Узбекистане. Фото с сайта Bazm.uz

Смартфон помогает молодым поддерживать связь друг с другом, независимо от давления родственников, – Маликахон и ее муж постоянно связывались, она показывала ему ребенка и так далее. Не менее часто она общалась с собственными родителями. Таким образом, невестки, даже вынужденные физически находиться в новой семье, благодаря мобильной связи стали меньше зависеть от родственников мужа психологически. Кроме того, интернет дает им доступ к ценной информации – по медицинским вопросам, по воспитанию детей, новые кулинарные рецепты. Интернет лишил старшее поколение монополии на информацию. Теперь свекрови вынуждены обращаться к невестке за помощью в пользовании гаджетами и мобильными приложениями.

Впрочем, японская исследовательница предостерегает от того, чтобы видеть в смартфонах исключительно благо и орудие эмансипации. Лично Кикута знала как минимум двоих локальных Дон Жуанов, соблазняющих с помощью смартфонов женщин, чьи мужья работают за границей. Поэтому для некоторых трудовых мигрантов телефоны – это воплощение супружеской неверности. Ведь новые технологии способны разрушать семьи не меньше, чем сохранять их.