Это Спарта?

9 сентября в Наманганской области Узбекистана в роддоме были убиты двое младенцев. В преступлении подозревают мать одной из погибших девочек. По версии следствия, она выбросила из окна и свою дочь, и дочь соседки по палате. Конечно, это ужасный поступок, однако вопросы возникают не только к женщине, но и к персоналу роддома. Как оказалось, нестабильное состояние психики роженицы нетрудно было предсказать — но вместо того, чтобы постараться успокоить женщину и проконтролировать ее поведение, медики усугубили проблему.

«Не будет нормальной»

Как рассказал радио «Озодлик» источник в правоохранительных органах, погибшая девочка была третьим ребенком подозреваемой, которой исполнилось только 23 года. Но оба старших ребенка родились с инвалидностью и вскоре умерли. После такого травматического опыта девушке стоило бы как минимум несколько лет приходить в себя, однако она забеременела снова. Чуда не произошло — по предварительным данным, девочка, родившаяся 2 сентября, тоже страдала болезнью ног. По крайней мере, такое заключение сделали медики роддома. Казалось бы, очевидно, что с юной роженицей, которая в третий раз переживает такое несчастье, должны были обращаться максимально корректно и осторожно.

Однако вместо этого сотрудники родильного комплекса Наманганского района Наманганской области, по данным «Озодлик», походя сказали женщине, что ее дочь — инвалид и «никогда не будет нормальной». На протяжении последующей недели женщину спокойно оставляли ночью в палате наедине с еще одной 22-летней пациенткой и двумя младенцами. В такой ситуации можно даже не удивляться, что примерно в 3:30 утра 9 сентября мать решила поступить со своей предположительно больной дочерью (а заодно и с ребенком соседки по палате) так же, как, по легенде, было принято в древней Спарте. Выброшенных из окна девочек поместили в реанимацию, но спасти их врачам не удалось.

В отношении женщины возбудили дело об умышленном убийстве двух и более лиц, находившихся в заведомо беспомощном состоянии. Ей грозит от 15 до 25 лет лишения свободы. Грозил бы и пожизненный срок, но в Узбекистане, как и во многих других постсоветских странах, такое наказание не назначается женщинам, несовершеннолетним и мужчинам старше 60 лет. Роль медиков также не ускользнула от внимания следователей. Они стали фигурантами дела о ненадлежащем исполнении должностных обязанностей, им грозит от пяти до восьми лет лишения свободы.

Впрочем, неонатолог роддома Мухаббат Эгамова утверждает, что распространенное в СМИ описание ситуации не соответствует действительности. «Когда ребенок родился, была зафиксирована контрактура (ограничение пассивных движений, при котором конечность не может быть полностью согнута или разогнута) коленного сустава. Ребенка осмотрел травматолог, младенцу оказали необходимую медицинскую помощь. Матери никто не говорил, что ребенок родился таким», — утверждает она.

Роддом в Наманганской области. Кадр программы "Замон"

По словам Эгамовой, это она первой обнаружила младенцев: неонатолог находилась на первом этаже роддома и в 4:30 услышала детский крик за окном. Она выбежала на улицу и увидела лежащих на земле девочек. Если ее слова верны, то получается, что младенцы находились на улице около часа.

Бабушка второй погибшей девочки сказала, что ранее видела соседку невестки по палате, но она показалась ей нормальной. Женщина добавила, что родственникам не сразу раскрыли подробности случившегося. Сначала членов семьи позвали в роддом, сказав, что новорожденной девочке стало плохо из-за вируса. А вот здесь уже, возможно, прослеживается попытка сотрудников учреждения скрыть чрезвычайное происшествие. Возможно, если бы дети пострадали не так сильно, если бы врачам удалось их спасти, — об инциденте так никто никогда и не узнал бы.

Степень вины сотрудников роддома установит следствие. Но что если и они — не последнее звено в цепи ответственности? Ведь некорректное отношение к роженицам — это не личное качество данных конкретных медиков. Это общее свойство всей системы родовспоможения Узбекистана.

Главная ценность семьи

В 2012 году власти Узбекистана похвастались успехами в деле распространения контрацепции и планирования семьи. Сообщалось, что до 1990 года ежегодно делали аборты 6% женщин фертильного возраста. К 2011 году этот показатель удалось снизить впятеро. При этом количество женщин, использующих те или иные виды цивилизованной контрацепции, за это время выросло с 13% до 67%. Наибольшее распространение получили внутриматочные спирали (их выбрали 65,6% из тех, кто пользуется контрацептивами), на втором месте оказались противозачаточные таблетки (их стали принимать 27,2% женщин). Еще 7,2% женщин стали решать проблему более радикально — хирургическим путем.

Конечно, отказ от абортов — это хорошо, однако приведенная статистика все же вызывает ряд вопросов. Например, почему в Узбекистане, если верить этим цифрам, не получил широкого распространения такой метод контрацепции, как презервативы (не говоря уж о мужской хирургической стерилизации)? Может быть, об этом не спрашивали? Но как бы то ни было, похоже, предотвращение нежелательной беременности по-прежнему считается в стране сугубо женской заботой. Просто теперь в арсенале узбекистанок появились более продвинутые методы, чем аборт.

Также стоит отметить, что в СССР аборты негласно воспринимались как неизбежная часть жизни замужней женщины, которая хочет ограничиться рождением одного-двух детей и бросить оставшиеся силы на достижение статуса передовика производства. Возможно, в современном Узбекистане стали реже делать аборты в том числе и потому, что стать передовиком производства женщинам больше не предлагали. В стране высок уровень безработицы, а дамам настойчиво намекали на необходимость вернуться от станков на кухню. Численность населения Узбекистана за 1991-2018 годы выросла с 20,6 до 33,2 миллионов человек. Если говорить непосредственно о рождаемости, то в 1990-е годы наблюдался ее спад, но затем показатель «догнали и перегнали». В 1991 году в Узбекистане родились 723 тысячи детей, в 2000 году — 513 тысяч, в 2016 — 726 тысяч, а в 2018 — 768 тысяч.

Проведенный в 2017 году опрос показал, что узбекистанцы в среднем желают иметь троих детей. Лишь половина граждан согласна, что для сохранения здоровья женщин между родами следует соблюдать трехлетний интервал. 77,8% опрошенных заявили, что считают детей главной ценностью семьи. Может быть, они и правы, однако стоит отметить, что для реализации курса на счастливую многодетность необходимы условия. В первую очередь — качественно выстроенная система родовспоможения, внимательное отношение к беременным, роженицам и молодым матерям. Пока что состояние данной сферы оставляет желать лучшего.

От статистики к личности

Советская система здравоохранения являлась для своего времени очень прогрессивной: в XX веке государство поставило перед собой задачу обеспечить массовый доступ всего населения к научно обоснованной медицине. Тогда речь шла о статистике и количественных показателях: снизить процент младенческой и материнской смертности, победить самые распространенные инфекционные заболевания, приучить людей в случае болезни обращаться не к знахарке за заговором, а к врачу в поликлинике за лекарством. Если смотреть на цифры, то с задачей, безусловно, удалось справиться.

Но к концу XX века, когда вопрос с массовым доступом к медицине во всех развитых странах был решен, здравоохранение начало развиваться дальше. Теперь речь уже шла об индивидуальном подходе — не снизить общий процент младенческой смертности (эта задача считалась решенной в цивилизованных странах), а обеспечить конкретной роженице комфортное пребывание в больнице, информативное и нетравматичное общение с врачами, подробное рассмотрение всех особенностей ее состояния. В этой сфере постсоветские страны оказались близки к полному провалу. Плохие условия в женских консультациях и роддомах, врачебные ошибки из-за низкой квалификации или невнимательности, неэтичное отношение, — все это стало притчей во языцех на всем постсоветском пространстве.

Причин у этой ситуации две. Во-первых — экономическая: у постсоветских стран (исключая балтийские республики) обычно нет средств на выстраивание качественной системы государственной системы здравоохранения, а у большинства граждан не хватает денег на платную медицину. Вторая причина — идеологическая. Медицинский персонал до сих пор по инерции чувствует себя частью системы, где медики были поставлены надзирать за правильным отношением несмышленых граждан к своему здоровью. В результате беременная женщина, пришедшая на прием к врачу, нередко чувствует себя не как полноценная личность, получающая консультацию специалиста, а как несчастная школьница, вызванная на ковер в кабинет директора.

Фото с сайта Pixabay.com

В сфере акушерства и гинекологии ситуация усугубляется еще и из-за интимности и традиционного отношения к ней. Даже замужней женщине неловко бывает признаваться постороннему человеку, что она занимается «этим», а уж незамужние и тем более несовершеннолетние роженицы — это вообще отдельная и очень грустная история. Они нередко чувствуют себя так, будто врачи имеют право их наказать, а помощь оказывают только из милости. Какие уж тут декларации о правах и требование этичного отношения?

Скорее женщина, опасаясь осуждения и врачей, и всего общества, попытается скрыть беременность, продать или даже убить новорожденного. Так недавно произошло в Сурхандарьинской области, где 20-летняя девушка, забеременевшая от двоюродного брата, вместе со своей матерью приняла решение «избежать позора» и выбросила младенца в выгребную яму общественного туалета. Этого ребенка вовремя обнаружили и спасли, но сколько таких случаев действительно остаются скрытыми, можно только гадать. И опять же: проблемы в этой семье начались не с момента зачатия ребенка. Судить о том, в какой атмосфере росла девушка, можно по одному маленькому факту: отец запрещал вполне взрослой дочери работать вне дома, в связи с чем она была вынуждена шить на дому.

Глазами иностранок

Возможность добиться в узбекских роддомах хорошего отношения и более качественного медобслуживания, конечно, существует. Для этого будущая роженица должна заранее навести справки и быть готовой заплатить за попадание в нужное учреждение к нужному специалисту. «Будучи глубоко неместной, очень сложно быстро и верно найти и врача, и клинику, которым можно было бы доверять. Ближе к концу мне повезло с грамотными знакомыми, и мне подсказали, куда обращаться», — рассказывала в 2014 году блогер из России, родившая в Узбекистане. Она в итоге выбрала научный центр, который называет «самым крутым роддомом Ташкента или даже Узбекистана». «Роды платные, именно в нем все услуги платные для всех, просто для меня как не гражданки чуток дороже, чем для узбечек», — подчеркивает блогер.

По ее словам, за свои деньги она получила все, что хотела: беседу с заведующей, которая согласилась учесть все ее личные пожелания, прекрасные бытовые условия и даже непрерывный массаж на всем протяжении схваток. Не понравилось россиянке только питание — слишком, по ее мнению, жирное. Однако в роддоме было разрешено питаться передачами от родственников.

Другая россиянка, в 2015 году рожавшая в Узбекистане (в «небольшом городке недалеко от столицы»), рассказала о другом типе оплаты услуг — нелегальном. «В 11:45 утра родилась наша доченька. (…) Ее плюхнули мне на живот, укрыли одеялом. Потом забрали осмотреть, помыть, взвесить и положили греться на теплый стол и дышать кислородом. Здесь же налетела стайка из медсестер, врачей, санитарок. Вы думаете, ко мне? Не-а, они подлетели к окошку, где стоял мой муж, и кричат — эй, Дима Билан, иди сюда, смотри какая дочка у тебя родилась! Давай суюнчи! Суюнчи, — эээ как бы это сказать, — это типа вознаграждение, благодарность. Короче, врачам по столько денег, медсестрам по столько, санитаркам столько, и вон той тете, она тоже рядом была. Честно, я была в тихом шоке от всего произошедшего», — вспоминает роженица.

Далее блогер рассказывает о том самом неэтичном отношении. По ее словам, после родов ей начали зашивать разрывы без обезболивания, а когда она попросила прекратить, медсестра сказала — «Муж спасибо скажет, мы тебя обратно девочкой сделаем». И затем от роженицы потребовали позвонить мужу, чтобы он принес «суюнчи» еще одной позабытой медсестре.

При этом блогер отметила, что ее соседкам по палате пребывание в роддоме казалось вполне комфортным. «Узбекские келинки (невестки) очень любят лежать в больницах. Они готовы всю беременность пролежать на сохранении, и даже просят, чтобы их подольше не выписывали. По традициям, в узбекской семье девушка просто гость, после замужества она переезжает в дом мужа и прислуживает свекрови», — поясняет россиянка. После выписки из роддома келинку не ожидает никакого отдыха — ей придется немедленно вернуться к исполнению всевозможных домашних обязанностей. Одна из соседок россиянки придумала хитрость — сказала, что они с мужем никак не могут придумать ребенку имя (а без выдачи свидетельства о рождении из узбекских роддомов не выписывают). Но врачи не поддались на эту уловку. Они пригрозили, что сейчас сами дадут ребенку имя и немедленно выпишут его вместе с матерью.

Внедрим гуманность законодательно

Нельзя сказать, что власти не пытаются менять ситуацию. В 2014 году в стране была принята четырехлетняя Госпрограмма по укреплению репродуктивного здоровья населения, охране здоровья матерей, детей и подростков. Впрочем, в этом документе все еще прослеживается «статистический» подход — речь идет об уменьшении числа детей, рожденных с аномалиями развития, о снижении доли детей, страдающих различными заболеваниями...

О взаимодействии с матерями в программе говорится «суконным языком шинели»: мол, необходимо «утвердить совместную программу конкретных мероприятий по организации на системной основе разъяснительной работы среди населения, особенно женщин и молодежи, вступающей в брак, по вопросам создания здоровой семьи, рождения и воспитания здоровых детей». Почему-то складывается впечатление, что люди, руководствующиеся такими инструкциями, вряд ли склонны называть пациенток на «вы» и интересоваться их психологическим состоянием. Да и для корректного отношения к матерям детей-инвалидов в лозунгах «рожай здоровеньких» не находится места.

В 2018 году, когда срок действия госпрограммы истек, в Узбекистане прошла масштабная проверка роддомов, в ходе которой были уволены более 30 руководителей (всего в стране существует 210 родильных учреждений, то есть руководство сменилось примерно в каждом седьмом из них). «В этих учреждениях, призванных дарить семьям радость и счастье, никоим образом нельзя допускать проявлений коррупции. Ибо каждый родитель, став отцом или матерью, должен уходить из родильного дома довольным. К сожалению, в некоторых случаях становимся свидетелями незаконных действий врачей. Мы еще более решительно боремся с подобными проявлениями», — подчеркнул министр здравоохранения Алишер Шадманов.

Закрытый роддом в Каттакурганском районе. Фото с сайта Ozodlik.org

В марте 2019 года был принят закон «Об охране репродуктивного здоровья граждан». В нем, в отличие от госпрограммы 2014 года, прописаны похвальные принципы подхода к регулированию данной сферы: гуманность при решении репродуктивных проблем, равенство мужчин и женщин, невмешательство в частную жизнь гражданина, обеспечение доступности и качества медицинских услуг. Но как эти принципы исполняются на практике — увы, можно прочитать выше в описании наманганского инцидента.

Нерешенным остается даже такой базовый вопрос, как наличие роддомов и мест в них. В июне в соцсетях появились фотографии рожениц, которых пришлось разместить на полу в коридоре родильного комплекса медицинского объединения Нишанского района Кашкадарьинской области. В итоге два администратора медобъединения были уволены. В сентябре в СМИ появилась информация о том, что из-за закрытия сельского роддома жительницы махаллей (общин) «Мойбулок» и «Коксой» Каттакурганского района Самаркандской области стали предпочитать домашние роды. Альтернатива для них — поездка в роддом за 30-40 километров. Правда, в Минздраве изложили иной взгляд на ситуацию. Чиновники пояснили, что в местной поликлинике есть четыре места для рожениц, а ближайший роддом находится не в 30-40, а в 14 километрах.

Разруха в головах, а не в роддомах

Конечно, хорошо, что власти Узбекистана не оставляют тему без внимания, принимают необходимые нормативные акты, реагируют на сообщения о нарушениях. Но для исправления ситуации необходимо смотреть на нее чуть шире. Похоже, корень проблемы лежит в отношении к женщине, и даже больше — в уважении прав личности, которое в постсоветских странах в последние десятилетия научились декларировать, но не сумели до конца понять.

Врачи, родственники, чиновники не должны смотреть на женщину как на автомат, который производит детей и при этом ничего особенного не чувствует. Что перенесла совсем еще юная девушка из Наманганской области, когда вместо розовощекого младенца из рекламы (юные матери часто не готовы к иному) у нее на руках оказался даже не обычный кричащий и не дающий спать ребенок, а ребенок тяжело больной и вскоре умерший? А когда это почти сразу повторилось во второй раз? Спрашивал ли у нее кто-нибудь, как она себя чувствует, не хочет ли передохнуть? Освободили ли ее хотя бы от домашней работы на какое-то время? А может быть, ее наоборот начали осуждать за «ущербность» и неспособность принести здоровое пополнение в семейство? В традиционной культуре более чем возможно и такое.

Здесь необходимо вспомнить еще одну общую постсоветскую проблему: отношение граждан этих стран к своей психике схоже с отношением средневековых людей к своему здоровью. Ни о какой гигиене и профилактике слыхом не слыхивали. Пока болезни позволяют ходить и работать — крепимся и скрываем их от окружающих, потому что болеть стыдно. Дело дошло до чумы или проказы, скрыть которую невозможно? Ну, тогда тебя спрячут от греха подальше, а как помрешь — сожгут.

Точно так же и с психологией: в современном Узбекистане мало кому приходит в голову, что отношение свекрови к келинке может наносить молодой женщине какие-либо психотравмы. Это норма жизни, терпи, всем тяжело, родишь и вырастишь сына — отыграешься на своей собственной невестке. Начали возникать нехорошие мысли? Никаких психотерапевтов, к ним ходят только «психи». Терпи, улыбайся и скрывай. Дошло до беды? Подаем на развод, и возвращайся к родителям.

Пока люди с такими взглядами принимают законы и работают в больницах — ни о каком прогрессе в отношении к роженицам в Узбекистане не может быть речи. Если уж на то пошло, наманганская роженица отнеслась к дочке так, как «принято»: если ты «ненормальная» и «неправильная» — незачем тебе жить. Второй девочке, конечно, смертельно не повезло оказаться рядом и стать объектом для вымещения злости и зависти. И в этой беде, случившейся в наманганском роддоме, отразились все проблемы не только узбекистанской системы родовспоможения, но и общества целиком.