Бэдленд от Памира до Поволжья

В настоящее время риск опустынивания — деградации земель в аридных, полуаридных и засушливых областях земного шара — существует во многих частях планеты и затрагивает более 100 стран. Опустыниванию способствуют рост народонаселения, увеличение антропогенных нагрузок, несовершенство социально-экономического устройства ряда стран.

Опустынивание и сокращение плодородности земель в Центрально-Азиатском регионе — глобальная экологическая проблема. Со времени обретения странами Центральной Азии независимости урожай сельскохозяйственных культур в регионе стабильно снижается из-за деградации почв, большое количество земель страдает от засоления. Какими последствиями грозит региону дальнейшее опустынивание и засуха, насколько острой является эта проблема в рамках всей планеты, «Фергане» рассказал главный научный сотрудник Института географии РАН, доктор биологических наук, эксперт ряда международных организаций (ЮНЕСКО, ООН) Герман Станиславович Куст.

Герман Куст. Фото с личной страницы в Facebook

— Какие самые критичные, с вашей точки зрения, регионы планеты, подверженные опустыниванию?

— Таких регионов на земном шаре достаточно много, и в первую очередь это Африка, Сахельская зона, подверженная опустыниванию еще с конца 60-х годов прошлого столетия, также юго-западная часть Африки, территория, которая окаймляет пустыню Намиб, достаточно большие площади существуют в Китае, Индии, Центральной и Латинской Америке. Ну и, конечно, Центральная Азия — регион, который подвержен опустыниванию в существенной степени.

— Какое место в этом рейтинге занимает Центральная Азия?

— Важно понимать, что опустыниванием называется не просто регион, где много пустынь, а именно те засушливые территории, где происходит разрастание пустынных ландшафтов и так называемых бэдлендов (от англ. badlands, буквально — плохие, бесплодные земли), то есть бросовых земель. Если с этих позиций рассматривать регион Центральной Азии, то ситуация в целом существенно лучше, чем в Африке, и сравнима с Центральной и Латинской Америкой, с мексиканскими и аргентинскими ландшафтами. Сложно сравнивать с Австралией, так как австралийцы не склонны называть то, что у них происходит, опустыниванием в полном смысле этого слова. Там принято считать, что есть некоторая деградация земель, но такая развитая страна, как Австралия, вполне способна с этим бороться и справиться. Так же, как, например, Россия — тоже имеет некоторые очаги, но принято считать, что и мы можем с этим бороться. А вот Центральная Азия – это достаточно горячая точка.

— До каких границ простирается зона, подверженная опустыниванию, в рассматриваемом регионе? Условно — от Памира до Поволжья?

Пустыня в Намибии. Фото с сайта Pixabay.com

— Как я уже говорил, важно понимать, что в зону опустынивания не включаются природные пустыни. Явление опустынивания рассматривается всегда как явление деградации земель. Поэтому, если считать от Памира до Поволжья, то нужно исключить собственно пустыни – Каракум, Кызылкум, Устюрт — и включить все то, что подвержено деградации земель. Таким образом, фактически вся территория, включая пустынные оазисы, за исключением собственно пустынных ландшафтов, попадет в обозначенный вами регион «от Памира до Поволжья».

— Можете ли вы привести какие-то цифры, которые бы характеризовали динамику деградации земель в ЦА?

— Это сложный вопрос. Цифры, конечно же, есть, но они разнятся. В целом, если говорить о динамике, это процесс с флуктуациями: сегодня ухудшилось, через несколько лет улучшилось, это зависит от климатических и антропогенных причин. Если усреднять, то можно сказать, что за последние лет 50 количество опустыненных земель в Центральной Азии увеличилось на 15-20%, то есть динамика очевидно отрицательная. Хотя, я еще раз повторюсь, есть сложная система расчетов. Например, если мы говорим об ирригационных землях: их на какой-то момент забрасывают из-за засоления, и в аридном климате они, если говорить формально, сразу начинают опустыниваться. Если через какое-то время ирригационные системы восстановят, то эти земли, разумеется, необходимо будет исключить из числа опустыненных. То есть переходные управляемые земли не стоит относить к опустыненным, если в обозримой перспективе они могут быть восстановлены.

— Причины опустынивания в ЦА и других подверженных этим процессам регионах разнятся? 

Каракумы. Фото David Stanley с сайта Wikipedia.org

— Да, конечно, причины разные, как в самой Центральной Азии, так и в других регионах. В Центральной Азии, как и по всему миру, проявляется достаточно классический набор причин. Во-первых, регионы, которые используются как пастбища — пустынные и полупустынные, могут быть подвержены перевыпасу. Такой опасности подвержены прилегающие к пустыням территории и внутренние оазисы, например Кызылкумские или Каракумские. В этом случае мы наблюдаем распространение пустынных ландшафтов быстрее, чем восстановление оазисных условий. То же самое касается горных и предгорных пастбищ в предгорьях Памира, Тянь-Шаня, что характерно для Кыргызстана, Таджикистана. Другая причина, о которой тоже хорошо известно, — это неправильное использование земель под ирригацию. Когда используется орошение минерализованными водами или происходит подъем уровня минерализованных грунтовых вод, то через определенное время возникает необходимость вносить все больше сил, энергии, материалов для поддержания таких земель в устойчивом состоянии. Как только затраты перевешивают возможности поддержания, такие земли забрасывают, и они переходят в состояние «пустыни» или бэдленда. Бывает и естественное опустынивание. Например, достаточно характерно это было для дельтовых территорий Амударьи и Сырдарьи в те времена, когда не было еще активного высыхания Аральского моря. Русла рек мигрировали, и там, откуда они уходили, пустыня брала свое, но это природный процесс аридизации такого рода ландшафтов. Одно другим замещалось, все было динамично, компенсировано появлением других затопляемых земель, и сбалансированно. А вот когда Аральское море стало уменьшаться в объемах за счет сокращения стока рек, тогда уже началось антропогенное опустынивание, которое связано с водозабором в верхних течениях.

— Можно ли назвать высыхание Аральского моря катализатором процессов опустынивания в ЦА или это результат?

Брошенное рыболовецкое судно на Арале. Фото Тимура Карпова, "Фергана"

— В первую очередь, конечно, результат. На мой взгляд, а я убежденный сторонник этой точки зрения, это результат разбора воды на орошение в верхней части Аральского бассейна. Я сам проводил подобные подсчеты еще в конце 90-х годов, и получалось очень интересно: площадь Аральского моря и других открытых водоемов в бассейне на тот момент уменьшилась ровно настолько, насколько увеличились орошаемые площади, коллекторно-дренажные разливы и озера в верхнем течении Амударьи и Сырдарьи, связь прослеживалась очень четко. Когда Аральское море начало активно обсыхать, тогда возникли новые процессы, которые послужили катализатором следующих этапов. Таких, например, как понижение базиса денудации и соответствующее дренирование дельтовых территорий, выдувание солевых отложений, что прекрасно видно на космических снимках. Соли оседают на окружающей территории и добавляют в и без того высокое засоление свою долю, не способствуя улучшению ситуации. Кроме этого, пыль, которая поднимается оттуда, – это тоже очень четко зарегистрировано разными исследованиями, — летит на снежные шапки Тянь-Шаня и Памира, тем самым усиливая их таяние.

— Существует точка зрения, что влияние пыле-солевой смеси со дна Аральского моря на таяние ледников не так велико, что это лишь неподтвержденная теория. Так ли это?

— Я не склонен считать эту гипотезу абсолютно доказанной. Например, я лично наблюдал достаточно много ледников, например, ледник Федченко в Таджикистане, ряд ледников в высокогорьях Кыргызстана. Нижняя граница ледников явно поднялась, и тот объем пыли, который накапливается на нижних языках, он просто виден невооруженным глазом, количество пыли в верхних слоях льда и снега явно увеличилось по сравнению с моими же наблюдениями тридцатилетней давности. Если запыление ледников и снежников будет увеличиваться, то при том же уровне инсоляции усиление таяния неизбежно.

— Правы ли те, кто утверждает, что все беды ЦА берут начало во времена СССР (хлопок, строительство каналов — Каракумского например)?

Кызылкум. Фото Shuhrat Axmedov с сайта Wikipedia.org

— Необходимо смотреть в корень ситуации. Существовало постановление Совмина СССР и ЦК КПСС о том, что надо развивать хлопкосеяние в южных регионах Средней Азии. Было понятно, что за счет этого снизится сток в Аральское море, но, как свойственно грандиозным проектам, предполагалось, что компенсация будет производиться за счет переброски в бассейн Аральского моря части стока северных и сибирских рек. В принципе, такой подход возможен, но была реализована только первая часть этого проекта, что и привело к усилению опустынивания. Если бы была реализована и вторая часть проекта – переброска сибирских рек – без экологических последствий, которые могли бы наступить, тогда, наверное, все было бы гораздо лучше. Но нельзя забывать и о том, какова была основная роль хлопка в то время. Хлопок – это целлюлоза, один из компонентов для изготовления взрывчатого вещества – пороха. То есть в значительной степени обороноспособность Советского Союза на тот момент обеспечивалась хлопком. Сейчас компоненты для изготовления пороха производятся искусственным путем, но до сих пор хлопок в Центральной Азии — стратегическая культура, используемая на государственном уровне. Ведется активное стимулирование дехкан на производство хлопка. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, можно сказать, что да, наверное, старт негативным процессам опустынивания был дан во времена СССР, но и сейчас ситуация ничуть не улучшается. Например, если вместо современных водосберегающих и почвосберегающих технологий использовать технологии ирригации и орошения средних веков (что очевидно в силу нехватки средств у простых дехкан), то ожидать скорых результатов в борьбе с опустыниванием не приходится. Таким образом, явно стоит задача стимулирования использования современных технологий, государственной помощи фермерам.

— Какая из республик ЦА находится в наиболее сложном положении (в контексте нашего разговора)? 

Пустыня в Туркмении. Фото с сайта Pixabay.com

— Мне сложно судить о ситуации в комплексе социально-экономических и экологических причин. Этим должны заниматься экономисты. Но если говорить о состоянии с опустыниванием по сравнению с 30-40-летней давностью, которое можно проследить по дистанционным данным, например космическим снимкам, то, на мой взгляд, самая сложная ситуация в Туркменистане, чуть лучше в Узбекистане, просто в силу того, что количество территорий, рискованных в отношении опустынивания, у них больше – в силу размера стран. Казахстан неоднороден, и больше страдает южная часть. Но и в Таджикистане, и Кыргызстане ситуация непростая, так как необходимо сопоставлять размеры страны и количество земель, которые могут быть эффективно использованы в сельском хозяйстве. В этих странах продуктивных земель очень мало, и именно они подвержены опустыниванию в значительной степени.

— У нас есть пример Катара, где пустыня занимает 99% территории, источников пресной воды нет, тем не менее страна процветает за счет углеводородов и опреснения морской воды. Применим ли подобный опыт, например, в Туркмении?

— У Катара в первую очередь есть морская вода, которую можно опреснять и использовать при водосберегающих технологиях. Были бы у Туркмении достаточные средства, то технологии можно закупить у того же Катара, а еще лучше – использовать свои же, разработанные еще в советское время. Но дело в том, что средств для подобных проектов может потребоваться очень много, и здесь нужна серьезная техническая и экономическая проработка.

— Есть ли на планете примеры эффективной борьбы с наступлением пустынь? Что может сработать в случае ЦА?

Пустыня в Катаре. Фото с сайта Needpix.com

— Борьба с наступлением пустынь – это борьба с деградацией земель. Таких примеров достаточно много, в первую очередь все, что связано с искусственным лесоразведением. В последнее время, например, Китай стал активно развивать такие технологии. Причем я считаю, что это наши старые советские технологии, разработанные еще в Институте пустынь в Ашхабаде. Огромный вклад в эти исследования сделала Н.Т. Нечаева, также А.Г. Бабаев активно работал в этом направлении. Иначе говоря, технологии не только для борьбы с наступлением пустынь, но и по освоению пустынь были разработаны еще в Советском Союзе. Китай активно изучил и прекрасно применяет их на своих территориях. Еще один пример — зеленый пояс в Африке. В разных странах идет активная пропаганда того, чтобы люди сажали деревья, останавливали продвижение песков. Но дело не только в песках, необходимо в первую очередь воссоздавать и сохранять почвенный слой, который был утрачен в результате эрозии – ветровой или водной. Именно наличие развитых почв, которые формируются в течение столетий, дает возможность обеспечить долговременное накопление влаги, доступной для растений. Для уничтожения почвенного слоя достаточно нескольких лет, а для их восстановления могут понадобится века. Есть еще масса других почвосберегающих технологий или технологий устойчивого землепользования, которые позволяют решать комплекс задач. Существуют международные базы данных по подобным разработкам, их можно адаптировать и использовать для своих территорий.

— Существуют ли какие-то модели развития событий в ближайшей перспективе в ЦА на 10-20-50 лет? Что они показывают?

— Если говорить о моделях, связанных с климатическими изменениями, то они показывают не самую лучшую ситуацию, а, напротив, ухудшение, связанное с потеплением, потерей водных ресурсов и так далее. Самые уязвимые страны – Таджикистан и Кыргызстан, потому что их уровень адаптации к подобного рода изменениям ниже. Но тут все зависит от того, какого характера факторы мы пытаемся увязать. Если в эти модели заложить технологии устойчивого землепользования, то вероятность того, что они пойдут в положительную сторону, достаточно высока.

Например, мы проводили расчеты по эмиссии углерода в Таджикистане в разных регионах и с разными способами землепользования. Было четко показано, что одни технологии, считающиеся «устойчивыми», могут улучшать ситуацию, а другие — ухудшать.

— Чем грозит опустынивание региону в социально-экономическом и политическом плане?

— В первую очередь миграцией населения, и мы это уже видим. В данном случае необходимо пропагандирование правильной региональной политики. Лично я не склонен давать какие-то плохие прогнозы, потому что хорошо знаю местный народ, он достаточно терпим к разным тяжелым ситуациям. Ожидать каких-то сложных политических событий из-за проблем, связанных с опустыниванием, наверное, не стоит хотя бы в силу менталитета. Но, если власти ничего не будут предпринимать в связи с усиливающимся риском деградации земель, условия жизни людей будут ухудшаться. На это необходимо обращать внимание, потому что эта «экологическая карта» может быть извне разыграна легко и быстро.

— Какова, с вашей точки зрения, опасность вооруженных конфликтов из-за воды в ЦА? А в Африке?

Пустыня в Судане. Фото Christopher Michael с сайта Wikipedia.org

— Она была всегда и сохраняется, особенно после разделения СССР на независимые государства и появления новых, ранее очень формальных границ. Мелкие пограничные конфликты будут продолжать возникать, если не сформулировать понятные многосторонние и двусторонние договоренности, и хорошо, если людям хватит ума не допустить крупных конфликтов. В Африке, например, на границе Южного и Северного Судана, других стран конфликты происходят регулярно.

— Сколько времени осталось у государств ЦА до прохождения точки невозврата и что надо предпринять в первую очередь, чтобы остановить наступление пустыни?

— Я в этом смысле оптимист и считаю, что эта точка не будет достигнута. Не нужно бояться пустынь. Песчаные пустыни – это самые продуктивные пустыни в мире, в оазисах жизнь цветет и развивается. Губительно именно опустынивание, то есть превращение продуктивных земель в непродуктивные — это надо остановить. Плотность населения на единицу площади продуктивных земель постоянно возрастает, особенно с той рождаемостью, которую мы видим сейчас в Центральной Азии. Соответственно, будет борьба, конкуренция за эти земли. Вывод: необходимо увеличивать продуктивность этих земель. Увеличить площадь мы сильно не можем – этих площадей просто нет, только за счет восстановления ранее заброшенных земель, которых очень немного. Единственный способ – это развитие технологий, внедрение правильных, корректных и адаптированных к конкретным местам технологий. Необходимо стимулировать землепользователей – дехкан – на внедрение этих технологий. Здесь нужна очень четкая, понятная и прозрачная государственная политика. Точка невозврата зависит от уровня развития технологий. Как только плотность населения на единицу площади продуктивных земель превысит возможность обеспечения этого же самого населения продуктами питания – тут и будет точка невозврата.