«Две тысячи долларов за сотку»

Вслед за столичными парками «Гульшан», Гафура Гуляма, Национальным парком имени Алишера Навои власти Ташкента отдали застройщикам еще одну зеленую зону — парк «Матери и ребенка», находящийся практически в центре города. На сей раз право на парковую землю получил казахстанский «Тенге банк», который намеревается построить на данной территории свое 22-этажное офисное здание.

Забегая вперед, отметим, что, согласно имеющемуся в распоряжении редакции документу, администрация Ташкента продала землю казахстанским бизнес-партнерам по смешной цене в 2 тысячи долларов за «сотку»...

Справка

Парк «Матери и ребенка» площадью 0,7 га, расположенный на пересечении проспекта Мустакиллик и улицы Абдуллы Кадыри, был создан в 2001 году в ознаменование года Матери и ребёнка хокимиятом Мирзо-Улугбекского района Ташкента. Сразу же он стал любимым местом отдыха жителей близлежащего жилого массива Ц-1. Сегодня на территории парка произрастают более 100 взрослых деревьев, 50 из которых – ценных пород. В марте 2020 года, незадолго до начала карантина, в парке был проведен хашар (субботник) по посадке более 80 саженцев молодых деревьев, купленных на собственные средства жителей, а также компании «ЛУКОЙЛ Узбекистан Оперейтинг».

Пока еще живые деревья в парке Матери и ребенка. Фото Андрея Кудряшова

Прямая речь

— Раньше здесь было спокойное, ухоженное место: функционировал фонтан в центре парка, работали поливочные фонтанчики, стояли скамейки, фонари, подстригались газоны, — рассказывает старожил ташкентского квартала Ц-1, на территории которого находится парк «Матери и ребенка», пенсионерка Наталья Чебетько. — Наш парк и прежде пытались отнять и построить на его месте 9-этажный дом, но ввиду того, что здесь очень близко к поверхности земли находятся грунтовые воды, от этой затеи отказались и построили лишь кафе «Нур», которое удачно стало местом проведения всех мероприятий жителей нашего микрорайона. И вот несколько лет назад вдруг перестал работать центральный фонтан, потом исчезли скамейки, прекратилась подача освещения, перестали работать поливочные фонтанчики. И нам сказали: здесь все грязно и запущенно, то есть, все подвели под общую разруху. И по ночам, как крысы, начали разбирать отделочную плитку. Тогда мы, местные жители, сплотились и воспрепятствовали этому безобразию. Потому что данные действия противоречат, во-первых, 47 статье Градостроительного кодекса, согласно которой любое масштабное строительство на месте зеленых зон запрещено. А во-вторых, даже если возникает такая острая необходимость строительства «для государственных нужд», по законодательству, оно обязательно должно быть согласовано с жителями соседних домов, и их мнение играет в этом деле главную роль. Мы, разумеется, все против любого строительства на месте нашего парка. Но, когда в начале месяца мы были на приеме у заместителя хокима (главы администрации) района, он нам сказал: «Все уже решено, все ваши желания напрасны, так что можете никуда не ходить и не жаловаться!» Тем не менее, мы уже написали письма президенту страны, в генеральную прокуратуру и теперь ждем от них ответа.

Абу-Али Ниязматов. Фото Андрея Кудряшова

Интервью с экспертом

О парках и местах для отдыха горожан, о том, как вообще обстоят дела с экологией в столице, в интервью «Фергане» рассказывает член Экологической партии и Общественного совета при хокимияте (администрации) Ташкента Абу-Али Ниязматов.

— За последние 3-4 года у властей Узбекистана появилась порочная практика уничтожения зеленых зон в Ташкенте и, я думаю, по республике в целом. Причем, зеленые зоны могут быть как маленькие, скажем, с десятком деревьев, так и большие, как парк «Матери и ребенка», занимающий площадь в 0,7 гектара. Данный парк по инициативе руководства республики был заложен в 2001 году, о чем свидетельствует сохранившийся камень с памятной надписью, и с самого начала своего существования он радовал местных жителей – тем, что создавал в этом микрорайоне некий экологический баланс и являлся местом досуга как взрослых, так и детей, — рассказывает господин Ниязматов.

— А что было на этом месте до появления парка?

— Я точно не могу сказать, но какие-то насаждения были, поскольку, как видите, здесь растут деревья, которым явно более 20 лет, и они посажены еще во времена Советского Союза. Как вы знаете, в советское время озеленению города придавалось очень большое значение: существовали отдельные службы, в том числе, те, которые занимались лечением, поливом, правильной формовкой.

Кстати, отдельно хотелось бы остановиться на вопросе формовки. Если ранее формовка осуществлялась очень аккуратно – с привлечением дендрологов и многих других специалистов, то сейчас это дело пустили на самотек, и им занимаются так называемые сотрудники служб благоустройства, которые делают это безобразно. Если говорить откровенно, они калечат деревья: после такой формовки они начинают болеть и в результате погибают. Если вы проедетесь по городу, то увидите, что все деревья после подобного вмешательства превратились в обрубки, либо пальмы. В нашей группе «Уят.уз» в Facebook с легкой руки одной из участниц даже появился термин – «пальминг».

То есть, вот эта порочная практика, которая осуществляется в республике, идет наперекор всем экологическим, санитарным, градостроительным и другим нормам. Если даже Ташкент живет в условиях пыльного, сухого климата, да еще и усугубленного аральской трагедией, когда тонны ядовитой из-за химикатов с хлопковых полей соли поднимаются ветрами и разносятся на тысячи километров, что уж говорить о том, что происходит во всей республике? То есть, мы находимся в очень уязвленном положении, когда политика государства должна быть направлена не на уничтожение зеленых зон, а, наоборот, максимальное их приумножение, потому что фактически мы живем в зоне экологического бедствия. Если обнародовать статистику, и это мне подтверждал специалист, по количеству пульмонологических заболеваний мы находимся на первых местах в мире.

Однако, зеленые зоны, как в случае с парком «Матери и ребенка», продолжают уничтожать. В данном конкретном случае это происходит по ночам, потому что местные жители стоят на страже, и, как только подъезжают представители застройщика, они выходят и начинают с ними ругаться. И сейчас по ночам демонтируют плиточное покрытие земли. Дошло до того, что жители уже вынуждены и после заката солнца сторожить этот парк. Потому что мы уже знаем, что происходило в зеленой зоне махалли Юнуса Раджабий, когда ночью приехали рабочие, которые очень быстро подпилили все деревья, а их было более ста, то есть, фактически их уже уничтожили, а потом спокойно все эти деревья спилили. То же самое может произойти и здесь.

— Но в данном случае власти отдали зеленую зону не местной компании, а зарубежной…

— А какое это имеет значение? Наоборот, я считаю, что финансовое учреждение, тем более такое крупное как дочернее предприятие «Народного банка» — «Тенге банк», придя в эту страну, должно свое реноме поддерживать, прежде всего, защитой прав наших граждан. Потому что для чего этот банк сюда пришел – деньги делать?

— Ну, если это финансовое учреждение, то да, видимо, деньги.

— Но любая коммерческая структура должна иметь некий кодекс социальной ответственности. А в данном случае «Тенге банк» намеревается нарушить не только права каких-то отдельных граждан, а испортить экологию в одном из крупнейших густонаселенных районов столицы, и это не лезет ни в какие рамки. Они, кстати, со мной связывались, предлагали приехать к ним в офис. Для чего? Чтобы показать их проект, который мне должен был очень понравиться. Я говорю, что не сомневаюсь – проект здания очень красивый, но строить здание в зеленой зоне совершенно неприемлемо.

Они говорят: «Мы пересадим все эти деревья». Я парировал, что у нас еще нет хорошей практики пересадки деревьев – как правило, это делают отвратительно. Я могу вам показать некоторые места в Ташкенте, куда были пересажены десятки деревьев, так вот все до единого они высохли.

Потому что наши власти не только не умеют воспроизводить, пополнять зеленый фонд, но и даже сохранять уже имеющиеся деревья – ухаживать за ними, поливать и так далее. К тому же существует немалое подозрение, что деревья сознательно уничтожаются в угоду мебельщикам. Как мне недавно сказал один человек, близкий к властным кругам, мебельщики даже заказывают конкретные деревья, например, я хочу вот это дерево. После этого его, возможно, поливают какой-то химией, оно высыхает, и потом под предлогом того, что дерево погибло, его благополучно спиливают и отвозят заказчику.

— Так чем закончился ваш разговор с представителем банка?

— Я говорю этой женщине, что в центре города существует масса других мест, где ваш прекрасный проект можно реализовать. Например, за посольством Японии существует старый жилой фонд, где некоторые дома разваливаются, и большинство жителей будут счастливы переехать в другое жилье, если вы заплатите им достойную компенсацию, а вы будете счастливы, что обрели хорошее место для офиса. На что моя собеседница сказала, что они уже потратили немалые деньги именно на данный проект. Я спросил, на что вы их потратили, если здание еще не начали строить? Она сказала, что на проектирование. В итоге я сказал, что моя позиция твердая – я против уничтожения не только зеленых зон, но и даже одного дерева. Поэтому упрашивать меня на эту тему просто бесполезно.

Фрагмент протокола выездного заседания в городе Ташкенте: (...) Пункт 18: В контексте строительства делового центра Мирзо Улугбек участок земли размером 0,70 га по ул. Мустакиллик передать «Народному банку Казахстана» для строительства офиса банка и торгового комплекса. Одобрить предложение о выделении данной земли из расчета 2 тыс. долл за сотку.

— В распоряжении редакции «Ферганы» имеется протокол выездного заседания от 5 января 2019 года, в котором принимали участие премьер-министр Узбекистана, хоким города Ташкента, другие руководители. Повестка дня была: «О выполнении задач по строительству и благоустройства в Ташкенте». Согласно этому документу за каждую сотку земли именно на данной территории уже заплачено всего по 2000 долларов...

— Ну, 2000 долларов за сотку на этой территории является мизерной ценой, потому что, как мы знаем, в центре города сотка стоит 40 тысяч долларов и выше! И я очень удивлен, почему наше правительство за такие небольшие деньги продает участок земли, тем более — зеленую зону. Я бы понимал, если бы эта земля была отдана какому-то благотворительному фонду или иностранной детской клинике, которая бы лечила детей из малообеспеченных семей бесплатно. Но когда речь идет о крупном финансовом учреждении – это вопрос и, видимо, риторический.

В принципе, как я уже говорил, данный случай в Ташкенте — не единственный. Периодически страдают и другие зеленые зоны, например, парк «Дружбы» (бывший парк имени Бобура), где сейчас деревья не поливаются и, наверное, искусственным образом уничтожаются, потому что их опять-таки формуют. И, более того, я уже видел два документа, подразумевающих на территории этого парка строительство каких-то сооружений, что также неприемлемо. Потому что я не устаю подчеркивать: зеленая зона должна оставаться зеленой зоной, и не надо на ней ничего строить. То же самое касается и таких знаковых для ташкентцев парков как имени Гафура Гуляма, который уже продан некоей компании на 49 лет, и национального парка имени Навои (бывшего «Комсомольского» озера), где полным ходом идет строительство «сказочного» городка.

— Вы сейчас дали хорошую оценку не только находящимся в зоне риска конкретным зеленым зонам, но и в целом экологической ситуации в городе. Если гипотетически предположить, что вам предложили место председателя Госкомэкологии, чем бы вы занялись в первую очередь?

— В принципе, я занимаюсь экологическими вопросами давно – с 2004 года. Я не хотел бы брать на себя чиновничье бремя, потому что оно в Узбекистане предполагает какие-то отношения с вышестоящими структурами. То есть, чиновник может быть связан по рукам и ногам. Но если гипотетически предположить, что такое произошло, у меня бы, конечно, появилось больше рычагов для того, чтобы сложившуюся в республике ситуацию переломить в лучшую сторону. Первым делом я бы прекратил всяческую формовку деревьев, то есть, строго предупредил бы своих сотрудников о том, что они несут персональный контроль над тем участком ответственности, на котором работают. И мы бы, естественно, готовили целенаправленные законопроекты, которые направляли в парламент страны и настаивали на том, чтобы он именно с данной формулировкой их принимал.