Домашнее насилие как часть традиции

До 2018 года в Уголовном и Административном кодексах Узбекистана не было даже термина «домашнее насилие». Домашнее насилие не считалось правонарушением и за него не предусматривалось наказание. Долгие годы этой проблемы в республике как бы вовсе не существовало, о ней предпочитали не говорить.

Охранный ордер

Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН №48/104 от 20 декабря 1993 года провозгласила Декларацию об искоренении насилия в отношении женщин. Отдельно было подчеркнуто, что никакие обычаи, традиции или религиозные мотивы не могут быть оправданием такого насилия.

Поскольку Узбекистан стал членом ООН в 1992 году, эта декларация, по идее, должна была бы иметь к республике самое прямое отношение. Однако, как говорит пословица, улита едет — когда еще будет: реализовывать положения декларации здесь не торопились. Однако с приходом к власти Шавката Мирзиёева ситуация изменилась: своим постановлением от 2 июля 2018 года президент поручил разработать закон и программу мер, связанных с совершенствованием системы социальной реабилитации и адаптации, а также профилактикой семейно-бытового насилия. Пройдя все стадии подготовки, обсуждения и, наконец, одобрения в Верховной палате Олий мажлиса, 2 сентября 2019 года закон «О защите женщин от притеснения и насилия» был подписан президентом и вступил в силу.

Показательно, что в этом законе речь идет не только о домашнем насилии, но и о притеснениях в учебных заведениях, на рабочих и «иных местах». Важным нововведением стал «охранный ордер». Нечто подобное мы видели в голливудских фильмах, но вот наконец он добрался и до Узбекистана. Охранный ордер — это документ, предоставляющий государственную защиту женщине-жертве, он ограничивает контакт между жертвой и агрессором, возлагает на агрессора возмещение расходов на лечение, консультации, оплату материального ущерба и компенсацию морального вреда. Кроме всего прочего, если ордер продлевается, то агрессор обязательно должен участвовать в коррекционной программе по изменению насильственного поведения. Говоря проще, его, во-первых, не будут подпускать к жертве, во-вторых, заставят заплатить за насилие и, в-третьих, будут отучать от дурных привычек.

До принятия закона кара настигала нечасто: жертвы боялись писать заявления в милицию. Сейчас ситуация изменилась в корне, каждый, кто оказался свидетелем, имеет право сообщить о факте насилия в махаллинский комитет, женский комитет, правоохранительные органы или просто позвонить по телефону доверия. Согласно закону все виды помощи — медицинскую, психологическую, правовую, размещение в специальном центре и так далее — жертва получит абсолютно бесплатно. Она также освобождается от уплаты госпошлины при подаче исковых и иных заявлений в суд.

Одним из важнейших пунктов программы по защите, реабилитации и адаптации женщин стало создание особых центров, которые во всем мире известны как шелтеры или убежища. Основная задача таких центров — предоставлять неотложную анонимную психологическую, медицинскую, правовую и иную помощь жертвам насилия и лицам, оказавшимся в тяжелых обстоятельствах.

Ломал ребра, резал ножом

Чтобы увидеть, как программа по защите женщин работает на практике, корреспондент «Ферганы» приехала в Республиканский центр реабилитации и адаптации лиц, пострадавших от насилия. Директор центра Гульчехра Маткаримова еще в 2002 году защитила докторскую диссертацию на тему «Гендерные и репродуктивные права женщин», так что проблема ей известна очень хорошо.

— Для шелтера нам предоставили здание общежития для детей-сирот, бывших воспитанников детских домов, — рассказывает г-жа Маткаримова. — Расселение общежития контролировал хоким Ташкента Джахонгир Артыкходжаев, и каждому воспитаннику была предоставлена отдельная квартира. После капитального ремонта здесь в конце августа состоялось официальное открытие нашего Республиканского центра...

Гульчехра Маткаримова. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Сам центр представляет собой трехэтажное здание. На первом этаже холл, конференц-зал, колл-центр и кабинеты специалистов, а также помещение, где женщины могут научиться шитью, рукоделию и домоводству. Второй этаж отведен под Республиканский координирующий центр, который отвечает за распределение финансирования по региональным центрам, создание единой политики, методическую помощь и подбор квалифицированных кадров. На третьем этаже находится сам шелтер. Сейчас в нем 32 койко-места.

— Так сложилось, что наши сотрудники воспринимают чужую боль как свою, — продолжает Маткаримова. — С поступлением первых женщин они стали приносить из дома новую одежду (часто жертва насилия уходит из дома в чем была), игрушки для детей, косметику, предметы личной гигиены, да и просто всякие вкусные вещи, чтобы хоть как-то порадовать и отвлечь от тяжелых мыслей наших подопечных. По вечерам многие сотрудницы задерживаются допоздна; просто разговаривают с женщинами, чтобы те не оставались одни и не чувствовали себя одиноко.

Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Отдельную благодарность Гульчехра Маткаримова выразила администрации, педагогам и ученицам медицинского колледжа, которые помогали при благоустройстве центра.

— Многие девочки оттуда до сих пор приходят к нам в качестве волонтеров и оказывают посильную помощь. Например, могут погулять и поиграть с детьми, пока с их мамой работает психолог. Одна из наших нынешних сотрудниц сначала пришла к нам в качестве волонтера. Очень быстро мы поняли, что просто не можем без нее обойтись, и предложили ей остаться.

— Гульчехра Саматовна, сколько сейчас всего шелтеров в Узбекистане?

— На всю республику — 191 шелтер. В Ташкенте же их шесть: пять межрайонных, охватывающих все районы города, и один республиканский.

— Насколько я знаю, в Фергане, например, 19 таких убежищ. Значит ли это, что в регионах уровень бытового насилия выше, чем в столице?

— Открытие шелтера говорит о том, что государство ведет целенаправленную политику по достижению гендерного равенства. Я не думаю, что число шелтеров — это показатель бытового насилия в конкретном городе или регионе. Согласно закону открытие шелтеров предусматривается в каждом городском районе Узбекистана. Со временем и в столице у каждого района будет свой шелтер.

— Как женщины, нуждающиеся в помощи, могут вас найти?

— В мировой практике работы шелтеров существует негласное правило — не афишировать свои адреса. Это сделано для того, чтобы обратившаяся к нам женщина чувствовала себя в полной безопасности, чтобы люди, причинившие ей вред, не караулили под окнами и не продолжали угрожать ей. У нас есть единая круглосуточная линия с коротким номером 1169. Любая женщина может позвонить и рассказать о своих проблемах, при желании — анонимно. Нам чаще всего звонят женщины, находящиеся в депрессивном состоянии, как правило, они звонят после ссор с мужьями или свекровями. Иногда таким женщинам достаточно выговориться и получить совет. Бывает, что одного разговора недостаточно, и тогда мы даем им наши координаты, чтобы они сами подъехали и получили помощь психолога абсолютно бесплатно. Пик звонков приходится на время с 12 ночи до 4 утра. Видимо, женщины ждут, пока их обидчики лягут спать. Поэтому в ночные смены мы просим выходить наших сильнейших психологов.

— Насколько я понимаю, бывают и очень тяжелые случаи.

— Это так. Бывает, к нам обращаются суицидально настроенные женщины. Так, недавно позвонила девушка. Парень, с которым она встречалась, женился на ее подруге. Плача, девушка заявила, что не может вынести такого оскорбления и позора и решительно настроена свести счеты с жизнью. Нашему психологу удалось установить с ней контакт и уговорить пожить несколько дней в центре и получить помощь. После этого психолог сама выехала за ней и привезла девушку сюда. Если ситуация критическая — скандал, побои и так далее, — сотрудники нашего центра сами могут подъехать и забрать пострадавшую и, если понадобится, ее детей. После поступления женщины в центр с ней незамедлительно начинают работать психологи, при необходимости оказывается медицинская помощь. Каждый случай уникален, мы изучаем жизненные обстоятельства женщины и делаем все возможное для ее реабилитации.

Реабилитационный центр в Ташкенте. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Недавно в наш центр поступила молодая женщина. Муж-спортсмен избил ее до бессознательного состояния, но малолетняя дочь, к счастью, смогла вызвать скорую помощь, и женщину госпитализировали. В больнице ее подлечили и перенаправили к нам. Она находилась в крайне подавленном и запуганном состоянии. Из разговоров с ней выяснилось, что ее периодически избивал муж, ломал ей ребра, челюсть и наносил ножевые порезы. При этом, когда вмешивались правоохранительные органы, она категорически отказывалась писать на него заявление. Муж настолько запугал ее, что женщина была вынуждена заниматься самооговорами, — никто ее якобы не бил, просто упала с лестницы и так далее. В таких случаях наша задача — не применять немедленные меры воздействия к обидчику, а реабилитировать жертву, восстановить ее душевное спокойствие. Мы стараемся вселить в нее надежду и уверенность, что она не останется со своей проблемой одна, что ей всегда помогут. Ситуация в этой семье сейчас взята на контроль всеми службами, с женщиной будет проводиться дальнейшая психологическая реабилитация.

— А что вы делаете в тех случаях, когда женщины все-таки решаются заявить на обидчика?

— У нас есть штатные юристы, которые помогут грамотно составить исковые или иные заявления в правоохранительные органы. Таким женщинам мы помогаем получить охранный ордер, дабы обидчики не оказывали на них давление. Этот ордер выдается на срок до 30 дней по заявлению жертвы в органы внутренних дел. Один экземпляр ордера остается у жертвы, второй — вручается обидчику, и если он нарушает условия ордера, ищет встречи с жертвой, пытается с ней разговаривать, его будут привлекать к ответственности, вплоть до уголовной.

— Продолжаете ли вы наблюдать за вашими подопечными после того, как они покидают центр?

— У нас разработан так называемый механизм передачи женщин. Мы сотрудничаем с органами правопорядка, где созданы специальные отделы по работе с женщинами, подвергшимися насилию. Сотрудниками таких отделов тоже являются только женщины, дабы жертвы насилия не испытывали дополнительного стресса и стеснения при обращении к ним. И, конечно, мы не оставляем наших подопечных без внимания после выхода из центра. На каждую поступившую заводится учетная карточка. В дальнейшем ведется мониторинг: обратилась ли жертва после ухода от нас в прокуратуру, больницу, махаллинский или женский комитет, не подверглась ли насилию повторно. Согласно протоколу, женщина может находиться у нас до 30 дней. Но, как показывает практика, женщины уже после 10-12 дней добровольно покидают шелтер. Этого времени хватает, чтобы духовно окрепнуть, восстановиться и принять какое-то решение. За первые 15 дней работы центра к нам обратились 74 женщины. 12 женщин с детьми проживали у нас по несколько дней. Все они получили психологическую и правовую помощь. Некоторых женщин мы направили в Моноцентр от Министерства трудоустройства и занятости. Там они смогут овладеть востребованными профессиями, чтобы в дальнейшем их можно было трудоустроить.

— Занимаетесь ли вы примирением сторон?

— Нет, мы не занимаемся примирением сторон, как, например, это делают махаллинские комитеты. Но, безусловно, мы за сохранение семей, и в нашем центре женщине могут подсказать, где получить консультацию семейного психолога (например в республиканском центре «Оила», который работает с супружескими парами). Наша цель — донести до каждой обратившейся к нам женщины, что какая бы с ней ни произошла беда — оскорбили, избили и так далее, — она не должна зацикливаться на этом. Мы хотим открыть для нее другой мир, мир без насилия.

— Каким образом женщина может предотвратить насилие по отношению к себе? Какой нужно быть, к чему стремиться?

— Во-первых, мы все должны из нашего лексикона убрать словосочетание «женщина — тоже человек». Никаких «тоже», женщина — человек. Это и ему подобные словосочетания — уже дискриминация. В обществе должна сформироваться атмосфера нетерпимого отношения к любым проявлениям притеснения и насилия в отношении женщин. Девочки, девушки, женщины должны понимать: чтобы оградить себя от любых форм насилия, они должны быть образованы и четко знать не только свои обязанности, но и права. Женщины должны научиться говорить о своих проблемах открыто, а не скрывать и не замалчивать их.

Наш центр открыт 24 часа в сутки. Обращайтесь, и вам обязательно помогут! Мы в свою очередь будем рады помощи волонтеров, приглашаем для работы в колл-центре практикующих психологов, а также суицидологов и наркологов. С признательностью примем любую спонсорскую помощь. Мы уже оформили и разослали заявки на получение грантов в государственные и международные организации для привлечения денежных средств на развитие нашего центра и постараемся приложить максимум усилий для того, чтобы он стал образцовым и лучшим в республике.

После свадьбы переменился

Типичная для Узбекистана причина семейных скандалов и даже распада семей — вмешательство свекровей. Часто свекрови требуют от невесток беспрекословного подчинения и повиновения. Пройдя когда-то «курс молодой невестки», они считают себя вправе вымещать теперь недовольство на женах своих сыновей. При этом они искренне недоумевают и горько жалуются, когда с их собственными дочерьми другие свекрови поступают точно так же.

Другая причина семейных конфликтов: изменение отношения мужчины к жене после вступления в брак. Человек после свадьбы начинает считать, что жена — его собственность и с ней можно обращаться как угодно. Своей историей с «Ферганой» поделилась двадцативосьмилетняя Саида (имя изменено).

«Нас в семье четверо детей — три сестры и брат. Работал только отец. Жили очень скромно, каждая копейка откладывалась на предстоящие свадьбы. Несмотря на это, все мы получили высшее образование. К моменту, когда я окончила вуз, старшая сестра была уже замужем. На протяжении последнего курса отец говорил, что, как только я получу диплом, он отдаст меня замуж: лишний рот ему не нужен, кроме меня в семье еще сестренка и брат. Одна мысль, что мне предстоит жить с человеком, которого я даже не знаю, наводила на меня ужас. Но сопротивляться и спорить было бесполезно. В Узбекистане до сих пор существует практика сватовства по сговору. Родители жениха решают женить своего сына и сами подыскивают ему невесту. Информация о девушках на выданье собирается через родственников, знакомых, подключаются свахи. Молодого человека, как правило, просто ставят перед фактом, говоря, что для него нашли самую лучшую девушку.

И вот однажды в нашу дверь тоже постучались сваты. Богато одетые незнакомые женщины расхваливали молодого человека, рассказывали о его семье и о намерении сыграть свадьбу. Посмотрев на меня, они переглянулись, заулыбались и одобрительно закивали головами — подошла! А у меня в тот момент все плыло перед глазами. Родители уже оговаривали со сватами дальнейшие действия — стало ясно, что замужества не избежать. После их ухода отец просто сиял: ему не терпелось поскорее рассказать всем вокруг, с какими людьми ему предстоит породниться. Оказалось, мой жених из очень богатой и при этом интеллигентной семьи. На этом основании предполагалось, что жить я буду в «золотых хоромах», а есть «из золотой посуды».

День свадьбы назначили через три месяца. Мне разрешили встречаться с женихом. Когда я его увидела в первый раз, то обрадовалась. Красивый, вежливый, галантный — сердце мое запело. Но песня эта длилась недолго. Сразу после свадьбы мне очертили круг обязанностей. В них входило ведение хозяйства в огромном, в несколько этажей доме. Кроме того, я должна была ухаживать за свекровью, которая, как оказалось, имеет проблемы со здоровьем. Я ежедневно вставала в 5 утра, чтобы подмести и полить двор. После этого надо было приготовить и подать завтрак, проводить на работу мужа и свекра. Дальше весь день я крутилась как белка в колесе. Поддержание порядка в доме, готовка обедов и ужинов из нескольких блюд, угождение капризам свекрови отнимало все мои силы. Я очень старалась сделать все наилучшим образом. К приходу мужчин с работы я приводила себя в порядок, улыбалась, старалась всем угодить и не показывать вида, что валюсь с ног от усталости.

Свекровь же во всем меня контролировала, иногда заставляла переделывать работу по нескольку раз. Как только на пороге появлялся мой муж, она поджимала губы, делала недовольное лицо и начинала причитать, говоря, какая я никчемная неумеха, как ей тяжело со мной приходится, и что если бы не она, то в доме все бы заросло паутиной, а на ужин бы им пришлось есть сухую лепешку. Она жаловалась, что я совсем за ней не ухаживаю и ей приходится все делать самой.

Всю вежливость и обходительность с моего мужа как ветром сдуло. Он стал оскорблять меня, не стесняясь своих родителей. Начались скандалы, дело дошло до рукоприкладства. Муж все время повторял мне, что я должна благодарить небеса за то, что он на мне женился и вытащил из нищеты. Как выяснилось позже, он мне постоянно изменял. Более того, он мне открыто заявлял, что как женщина я ему неинтересна, что терпит он меня лишь из жалости. От того, что меня лишь терпят и используют как прислугу, я впала в депрессию и решила даже вернуться к родителям. Однако отец категорически отказался меня принимать, да к тому же на тот момент я уже была беременна. В результате меня приютила и поддержала только сестра. Сейчас мы с мужем находимся в процессе развода, я вышла на работу, по-прежнему живу у сестры. Моему малышу скоро 4 года».

Когда Саида узнала о новом законе, она решила обратиться за правовой и психологической помощью.

Все молчат, а ты не молчи

Тема домашнего насилия была долгие годы табуирована в Узбекистане. В обществе сформировалась особая система оценок, когда о порядочности женщины судили по тому, как она одета. Если на ней обтягивающая одежда, брюки или короткая юбка — значит, можно не церемониться, отпускать пошлые шуточки, хамить и навешивать ярлыки. Кроме того, укрепилась традиция «не выносить сор из избы». В большинстве семей Узбекистана считается неприличным и даже позорным говорить о внутрисемейных конфликтах и выносить их на суд общественности. Тирания свекровей, агрессия мужей не считается чем-то из ряда вон выходящим — лишь бы об этом никто не узнал. «Все молчат — и ты молчи!»

Однако этот порочный круг можно и нужно разрывать. Для этого стоит использовать все средства, в том числе и СМИ. И здесь большую роль сыграл проект «Не молчи.Уз.», который одним из первых в стране поднял тему бытового насилия. Мы побеседовали с создательницей этого проекта Ириной Матвиенко.

Ирина Матвиенко. Фото с личной страницы в Facebook

— Как давно существует ваш проект и кто вам помогает?

— Начинала я одна, но сейчас у меня есть команда помощников-волонтеров, которые помогают редактировать истории, вести страницы в соцсетях, в том числе и на узбекском языке. Прием анонимных историй у нас стартовал в конце июня 2018 года. За это время мы получили более 600 рассказов.

— Ирина, а почему пишут анонимно? И о чем пишут чаще всего?

— Чаще всего пишут о психологическом насилии, но и физическое не редкость. Конечно, поражает масштаб проблемы и то, насколько широкие слои населения в нее вовлечены. Но радует, что после многолетнего молчания женщины находят в себе смелость высказаться хотя бы анонимно. Раньше женщина в полном одиночестве пыталась справиться со своими проблемами, но с появлением соцсетей ей стало проще найти психологическую поддержку. Анонимность — одно из условий проекта, это создает круг доверия. Еще одно условие проекта — запрет на оскорбительные, обесценивающие, осуждающие и унижающие автора комментарии. Наша задача — создание группы безусловной поддержки. В комментариях женщины не только сочувствуют жертвам, но и делятся своим опытом, дают советы, иногда обмениваются данными для оказания реальной помощи. Часто наши подписчики советуют жертвам обратиться в органы, написать жалобу, не молчать. Слушают ли они эти советы, я не знаю. В случае с анонимными историями сложно отслеживать результат. Однако несколько раз нам писали женщины (тоже анонимно), что после чтения ответов под историей изменили свою жизнь. Например, нашли силы уйти от абьюзера (abuser (англ.), обидчик. — Прим. «Ферганы»). Как правило, женщины пишут про себя, иногда описывают ситуации своих сестер, подруг и знакомых. Встречаются также истории мужчин, подвергшихся насилию, — но их можно буквально пересчитать по пальцам.

— Ваш проект широко известен. Истории, которые у вас публикуются, иной раз бывают совершенно вопиющими. Как-то власть на подобные истории реагирует?

— Обычно правоохранительные органы в таких случаях не вмешиваются. ГУВД, конечно, может что-то предпринять, если я адресно обращусь прямо к ним. Однако правоохранителям всегда нужны доказательства и контакты жертвы. А поскольку истории анонимные, мы ни тем, ни другим не располагаем. В целом же я считаю, что статистику насилия может снизить только неотвратимость наказания. Насильник должен знать, что жертва молчать не будет, и за любым притеснением последует наказание. А девушкам и женщинам я советую вкладываться в себя и в свое образование, овладевать максимальным количеством профессиональных навыков. Учиться никогда не поздно. Это дает чувство уверенности в себе, повышает самооценку и в кризисных ситуациях позволяет женщине удержаться на плаву.